Желько Которанин: Деформация Православия – украинский раскол как константинопольский папизм[1]

Постоянная делегация Константинопольского Патриархата в Всемирном совете церквей выдала следующее сообщение:

«Вселенский Патриарх, будучи первым среди равных в православной иерархии, выражает единство Поместных Православных Церквей. Это значит, что для того, чтобы одна Поместная Православная Церковь была канонической, т.е. для того, чтобы считалась членом всей православной семьи, она должна находиться в общении с Константинопольским Патриархом. Всеправославный авторитет Патриарха предоставляет ему (в отличие от других патриархов) прерогативы по вопросу общих интересов. В этом отношении, Вселенский Патриарх координирует все межправославные отношения, в консультациях с другими предстоятелями. Он созывает и председательствует на всеправославных совещаниях, и имплементирует их решения. Вселенский Собор в 451 году в Халкидоне предоставил важнoе правo Константинопольскому Патриарху принимать апелляции из других Поместных Церквей (правило 17) и передал под его юрисдикцию совокупную миссионерскую деятельность на территориях вне границ тогдашних римских диоцезов Фракии, Азии и Понта.»

Опубликовано в Женеве 7 декабря 1995 года

Подписал Протопресвитер др Георгий Цецис, постоянный представитель Константинопольского Патриархата при Всемирном Совете Церквей в Женеве

Сразу, с первого взгляда, нам кажется странным, что Константинопольский Патриархат выдает сообщение Всемирном совете церквей о статусе своего предстоятеля, без консультации с другими Поместными Церквями о статусе ее предстоятеля в православной иерархии. Тем более что это сообщение Константинопольского Патриархата является новшеством в отношении канонического Предания и что основные принципы вежливости – не говоря уже о церковной соборности – предписывают сообщить новшество прежде всего тому, кого это новшество затрагивает. Все это нам позволяет сделать вывод, что здесь речь не идет о разъяснении нынешнего статуса Константинопольского Патриарха в православной иерархии, но о проектированном его статусе в близком будущем. Является странным и тот факт, что в первую очередь этот проект представлен именно в Всемирном совете церквей – в организации, которая  собирает Поместные Православные Церкви (не целиком) и большинство (почти все) еретических организаций, с целью объединить Одну, Святую, Соборную и Апостольскую (=Православную) Церковь с множеством квази-церквей через компромисс. Эта организация поныне имеет консультативный характер. Но, такое сообщение Константинопольского Патриархата (односторонне выдано) свидетельствует о том, что проектированном статусе Константинопольского Патриарха в православной иерархии соответствует проектированный статус Всемирного совета церквей – если бы запланировано объединение Церкви с еретиками произошло (не дай Бог!), этот совет обладал бы не только консультативными, но и законодательными полномочиями.

Константинопольский Патриарх произвольно провозглашает себя примасом всего Православия, причем он является (как приводится в вышеупомянутом сообщении) «истинным Вселенским Патриархом, первым среди равных, залогом единства Поместных Православных Церквей». Но, не символическим залогом, а деятельным, ибо общение с ним (как вытекает из текста собщения), это условие православности, печать каноничности Православных Церквей, ибо он – в отличие от их предстоятелей – обладает прерогативами и правами, предназначенными только для предстоятеля предстоятелей (правом созывать всеправославные совещания, председательствовать на них и имплементировать их решения, правом принимать апелляции, а также обладает юрисдикцией над диаспорой).  Исходя из этого, очевидно, что Поместные Церкви, если хотят быть православными согласно мнению Константинополя, должны находиться в подчинении Константинопольского Патриарха. Отсюда можно увидеть и дорогу соединения Церкви с еретиками – дорогу диктата! Дорога диктата уничтожает дорогу истины и делает ее излишней.

Вводить метод диктата в Церковь Христа, это значит умышленно деградировать ее и лишить ее Бога.

Следовательно, этот период до реализации данного проекта называем периодом реформации (или лучше сказать деформации) Православия.

Вопреки вышеуказанном проекту Константинопольского Патриархата, приведем каноническое Предание о Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

Первый среди равных

Является ли Константинопольский Патриарх «первым среди равных в православной иерархии?»

Выражение «первый среди равных в иерархии» относится к епископу –предстоятелю собора епископов – определенной церковной области (митрополии или диоцеза, т.е. сегодня автокефальной Поместной Церкви).

«Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу, и ничего превышающего их власть не творить без его рассуждения: творить же каждому только то, что касается до его епархии, и до мест к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух. » (Правило 34 Святых Апостолов).

«В каждой области епископам должно ведати епископа, в митрополии начальствующего, и имеющего попечение о всей области, так как в митрополию отвсюду стекаются все, имеющие дела. Посему рассуждено, чтобы он и честью преимуществовал, и чтобы прочие епископы ничего особенно важного не делали без него, по древле принятому от отец наших правилу, кроме того токмо, что относится до епархии, принадлежащей каждому из них, и до селений, состоящих в ее пределах. Ибо каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею, с приличествующею каждому осмотрительностью, и да имеет попечение о всей стране, состоящей в зависимости от его града, и да поставляет пресвитеров и диаконов, и да разбирает все дела с рассуждением. Далее же да не покушается что либо творити без епископа митрополии, а также и сей без согласия прочих епископов. » (Правило 9 Поместного Антиохийского Собора).

Древное правило наших Отцов (под которым Отцы Антиохийского Собора подразумевают Правило 34 Святых Апостолов) определяет епископский собор как центральный орган управления каждой митрополии, как правление, представляющее собор епископских епархий одной митрополии, как Собор который выражает согласие местных епископов и, таким образом, является выражением епископской власти в митрополии. Епископский собор – это единственный орган епископской власти в митрополии. Митрополия, сама по себе, является собором епископских епархий, и тем самым является Церковью, таким же образом как и епископские епархии. Только в том случае, если отношения епископий в митрополии урегулированы согласно канонам, тогда и только тогда митрополия ест Церковь, потому что Апостольское правило 34 говорит: «Ибо так будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Святой Дух», и к этому еще нужно добавить следующее: « …ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф 18, 20). Таким путем, Господь определил Церковь свою как собор и соборность.

Деятельность епископского собора состоит в гармонировании соизволений всех епископов с соизволением первого среди них, который является их главой. Это гармонирование двух соизволений происходит, но не таким образом, чтобы этот первый епископ был настолько равным, насколько все другие епископы вместе, иначе он не был бы первым среди равных, но первым впереди других. Он первый благодаря согласию других, и только пока они соборно «признают“ его первым – он является первым. Таким образом, он не имеет власть над собором или без собора. Он первый только внутри собора, в соборе, а не как таковой.

Поэтому, правило повелевает: «Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех».  Для первого, соизволение всех является основой его власти осуществлять что-то более важное.  Ибо и он сам местный епископ, как и другие. И как и другие, он имеет власть только над всеми внутренними делами его епископии. Более важные церковные дела, ради которых он признан и известен всем как первый, осуществляются им соборно, согласно соизволению всех епископов.

Остальные епископы не предпринимают ничто более важное без соизволения первого епископа. Но, здесь совсем другая обстановка. Пока первый епископ является первым благодаря их согласию, они являются епископами несмотря на его согласие, т.е. они члены епископского собора благодаря только тому, что их епископии (внутри которых они самостоятельно действуют) являются частями определенной митрополии. Это соизволение первого епископа не имеет одинаковый статус с соизволением всех, оно обусловлено соизволением всех, но все-таки существует как последствие существования церковных дел митрополии. Это соизволение первого епископа и его первенствующее служение собирают собор митрополии. Следовательно, он «глава» в отношении остальных епископов, но только в рамках епископского собора!

Самое важное дело, которое собирает епископов в митрополию, это поставление (выбор и хиротония) епископа.

«Епископа поставлять наиболее прилично всем той области (митрополии) епископам.» (Правило 4. Первого Вселенского Собора)

«Вообще же да будет известно сие: Если кто без соизволения митрополита, поставлен будет епископом: о таковом великий Собор определил, что он не должен быть епископом. » (Правило 6. Первого Вселенского Собора)

С одной стороны, четвертый канон Первого Вселенского Собора в общем смысле прописывает необходимость соизволения собора митрополии в отношении выбора нового епископа, т.е. в отношении соизволения всех епископов собранных в митрополии (допускается противоположное мнение двух или трех епископов согласно шестому канону Первого Вселенского Собора), а с другой, шестой канон то же самого Собора недвусмысленно прописывает необходимость особого соизволения митрополита, т.е. первого среди равных в определенном соборе. Суть его соизволения – это не вето на соизволение других в Соборе (хотя формально-юридически это может выглядеть так), но это утверждение соизволений других епископов и подтверждение власти митрополита над новопоставленным епископом, а также и причисление нового епископа к епископскому собору митрополии.

Ведь каждая епископия имеет своего епископа на кафедре. Но, хотя данный епископ считается наследником своего предшественника на епископской кафедре, он не получил (унаследовал) от своего предшественника апостольское преемство и полноту епископства.

«Епископа да поставляют два или три епископа.» (Правило 1 Святых Апостолов)

Этот канон говорит о самой хиротонии. Следовательно, он не противоречит четвертому и шестому канонам Первого Вселенского Собора, которые преимущественно относятся к выбору епископа. Среди этих двух или трех епископов есть один митрополит (или в внеочередных ситуациях его специальный полномочный как епископ-экзарх митрополита) от которого или лучше сказать через которого (в присутствии некоторых) этот новый епископ мог бы получить свое место среди епископов собора и стать наследником своего предшественника на епископской кафедре своей епископии.

Поскольку все епископы в принципе получили епископство от первого, тогда почтение и признание первого, т.е. любовь к первому со стороны всех – подразумевазутся. Отсюда и происходит соизволение всех, относительно того, что первый епископ именно является настоящим и у которого определенные полномочия в соборе, как это описывается в 34-ом Каноне Апостольских правил и в 9-ом Каноне Антиохийского Собора (например, судебный процесс).

«Аще кто из епископов подвергнется обвинению: обвинитель да представит дело к первенствующему в области. » (Канон 19 (28) Карфагенского Собора)

Митрополит, первенствующий в процессе выбора епископа и первенствующий в процессе хиротонии, тем самым первенствует и в судебном процессе определенного епископа!

Когда митрополии соединились в более широкие церковные области (диоцезы-епархии),[2] тогда формировался и собор диоцеза, состоящий из всех епископов всех митрополий, объединенных в определенный диоцез, причем на соборе председательствовал один – первый среди равных – епископ. Таким образом, соборы митрополий не перестали существовать. Напротив, они существовали и регулировали вопросы митрополий через своих митрополитов. Но, что касается дел диоцезов, первый епископ диоцеза имел власть над всеми епископами благодаря его первенству поставления митрополитов соединенных митрополий (а в Египте и епископов внутри митрополий). Чтобы поставить митрополита, надо было гармонировать соизволения всех епископов определенной митрополии с соизволением первого епископа диоцеза. Самыми незначительными правами обладал именно Константинопольский епископ (в сравнении с другими предстоятелями диоцезов), согласно канону 28 Четвертого Вселенского Собора.

«Посему токмо Митрополиты областей, Понтийские, Асийские и Фракийские… да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшей Константинопольской Церкви: сиречь, каждый Митрополит вышепомянутых областей, с Епископами области, должны поставляти епархиальных Епископов, как предписано Божественными правилами. А самые Митрополиты вышеупомянутых областей должны поставляемы быти, как речено, Константинопольским Архиепископом, по учинении согласного, по обычаю, избрания, и по представлении ему оного. » (Правило 28 Четвертого Вселенского Собора)

Сохраняя четвертый и шестой каноны Первого Вселенского Собора, Отцы Четвертого Вселенского Собора предписали, что поставление епископов в областях-митрополиях Понта, Азии и Фракии должно находиться под исключительной юрисдикцией митрополитского собора и определенного митрополита (первого среди равных в данном соборе), т.е. поставление епископов – это дело принадлежавшее исключительно данному собору. Но, поставление митрополита является и делом диоцеза и делом митрополии. Поэтому, Отцы определяют право Константинопольского Архиепископа первенствовать в поставлении митрополита, и это только после выбора митрополита со стороны его митрополитского собора, и после того как архиепископ получил уведомление о выборе митрополита. Значит, константинопольский архиепископ не принимал участие в выборе митрополитов. Он только первенствовал в хиротонии нового митрополита. И благодаря тому факту, что каждый митрополит вышеупомянутых областей получал епископство через первенствование Константинопольского Епископа, самому епископу Константинополя обеспечивало власть над всеми епископами диоцеза (имея в виду что все они получили свое епископство через первенствование их митрополитов), власть первенствовать – как первый среди равных в своем диоцезе – в общих делах диоцеза.

Теперь можем ответить на вопрос (причем, оставаясь беспристрастными) – является ли Константинопольский Патриарх первым среди равных в православной иерархии? Нет, Константинопольский Патриарх не является первым среди равных в православной иерархии. Если бы он действительно обладал властью первого среди равных и первенствовал в православной иерархии, таковая иерархия должна была бы:

1. быть объединена в единственный (отдельный) собор как орган управления церковными делами всецелой Церкви,
2. проявлять через такой собор свое согласие с апостольским Преданием,
3. признавать и осознавать Константинопольского Патриарха как первого внутри собора,
4. принимать участие в поставлении Константинопольского Патриарха,
5. получать епископство благодаря хиротонии в которой первенствует Константинопольский Патриарх.

Единственного (отдельного) епископского собора всей Православной Церкви не существует. Вселенский Собор не может быть таким собором, ибо он не является церковно-административным Собором (не поставляет епископов какого бы то ни было ранга), но он Собор самого высокого авторитета для утверждения истины и, таким образом, по принципу ad hoc, место всеправославных дебат. Только в этом смысле, Вселенский Собор высшая епископская власть в Церкви.

Православные епископы проявляют регулярно свое согласие с апостольским Преданием на соборах своих автокефальных Церквей или на Вселенском Соборе (последний раз в 787 году).

Не существует ни признания ни осознания Константинопольского Патриарха как первого среди равных со стороны православной иерархии. И это факт! Православные епископы признают как первых среди них только предстоятелей своих автокефальных Церквей, и только этих представителей поминают во время святых молитв Святой Литургии из-за их первенства, согласно канонам 13, 14 и 15 Двукратного собора.

Православные епископы, с исключением епископов Константинопольского Патриархата, не принимают участие в поставлении Константинопольского Патриарха. Они, как и епископы Константинопольского Патриархата, поставляют только (исключительно) предстоятелей своих автокефальных Церквей.

Участие в апостольском преемстве и в епископской власти, православная иерархия (с исключением иерархии Константинопольского Патриархата) имеет благодаря хиротонии-поставлению, в котором не первенствует Константинопольский Патриарх, а Патриарх другой автокефальной Церкви. Тоже самое происходит и в отношении патриархов автокефальных Церквей. Они не поставляются Константинопольским Патриархом, но всеми епископами определенных автокефальных Церквей, причем первенствует тот митрополит, который поставлен раньше всех других (Правило 86  Карфагенского Собора).

Все упомянутое, православная иерархия делает в соответствии с Правилом 2  Второго Вселенского Собора:

«Областные Епископы да не простирают своей власти на Церкви, за пределами своей области, и да не смешивают Церквей: но, по правилам, Александрийский Епископ да управляет Церквами токмо Египетскими: Епископы восточные да начальствуют токмо на востоке… »

Епископы да не простирают своей власти на Церкви, за пределами своего диоцеза (области). Очевидно, что и власть епископского собора (всех епископов собранных вместе и первого среди них) распространяется только в определенном диоцезе. Следовательно, не позволено ни первому среди них распространять свою власть вне того собора, благодаря кому и в котором он имеет статус первого. И логично следует из этого,  ни один патриарх не может обладать властью (прерогативами или важными правами как это упомянуто в сообщении Константинопольского Патриархата) над другими патриархами, ибо все патриархи являются первыми в своих кафедрах и все патриархи равны между собой.

Уверенность в том, что Константинопольский Патриарх первый среди равных в православной иерархии (целой!) и упорство в осуществлении прерогатив в отношении других патриархов (о чем мы уже писали) лишены всякой легитимности. Быть первым среди равных без епископского собора (который этого первого и признает и уполномочивает) невозможно, также как невозможно быть епископом без народа в определенной области. Так же невозможно первому обладать властью над теми епископами, которых он в качестве первого не поставляет (Правило 19 Карфагенского Собора).

Константинопольский Патриарх может считаться первым среди равных только в Константинопольском Патриархате, вне которого «да не простирает своей власти»!

Юрисдикция Константинопольского Патриарха согласно мнению Константинопольского Патриархата, выраженном в упомянутом сообщении Всемирном совете церквей

Мы уже сказали, что первый среди равных зависит от епископского собора, внутри которого и в котором он первенствует, но он зависит и от церковных дел собора (Церкви). Как первый среди равных в соборе немыслимый без собора, так первого среди равных нет и без важнейших церковных дел, принадлежащих этому собору. Первенствующий епископ всегда обусловлен тем собором внутри которого и в котором первенствует, а также и теми делами церковного управления в отношении которых первенствует.

Обратим внимание на «полномочия» Константинопольского Патриарха согласно его проектированном статусе в вышеупомянутом сообщении, в котором написано:

«… Всеправославный авторитет Патриарха, предоставляет ему (в отличие от других патриархов) прерогативы по вопросу общих интересов. В этом отношении, Вселенский Патриарх координирует все межправославные отношения, в консультациях с другими предстоятелями. Он созывает и председательствует на всеправославных совещаниях, и имплементирует их решения ...»

В продолжении, Константинопольскому Патриарху предоставляются «важные права» апелляции из других автокефальных Церквей и юрисдикция над совокупной диаспорой. Эти права якобы предоставлены уже благодаря 17-ом и 28-ом канонам Четвертого Вселенского Собора. Об этим мнимым полномочиям мы уже писали, но поскольку нам не хочется чего-то добавить в связи с этим, мы только напоминаем про нашу статью «О происхождении больших прав Константинопольской Церкви», опубликованную в журнале «Святой Князь Лазарь».

В упомянутой части сообщения видно то, что Константинопольский Патриарх для себя присваивает «прерогативы контроля над остальными Патриархами по вопросу общих интересов». Значит, исходя из этого, он является первым среди равных, если идет речь о делах всеправославной важности.

Все остальное, что упоминается в сообщении – недостаточно выяснено. Если кто-то имеет прерогативы контроля над другими патриархами это значит, что такой находится выше власти других патриархов в сфере всеправославных дел. Эти прерогативы воплощаются через координирующую роль Константинопольского Патриарха во всех межправославных аспектах деятельности, причем в консультациях с другими предстоятелями автокефальных Церквей. Таким образом написано, сообщение подчеркивает власть Константинопольского Патриарха над другими «поместными» патриархами, ибо именно он координирует все межправославные активности. Следовательно, без него нет всеправославных дел, а если такие дела существуют, тогда их реализация вполне зависит от его первенствующего соизволения. С другой стороны, соизволение других предстоятелей доведено до минимума через употребление слова «консультация». Через консультацию с другими предстоятелями, Константинопольский Патриарх только получает мнение других патриархов по поводу определенного вопроса. Это слово «консультация» не содержит в себе понятие их соизволения.

Самовластное провозглашение Константинопольского Патриарха первым среди равных, не только случилось без каких-либо оснований, но и образец его первенствующего служения – несоборный и нецерковный. На самом деле, существует попытка прищепить к православной иерархии (собранной в отдельные автокефальные Церкви), вроде головы, один несоборный и нецерковный центр принятия решения (наперекор Правилу 34 Апостольских правил), который был бы высшей инстанцией мнимой соборности Церкви.

Если продолжим дальше приводить отрывки из сообщения, то мы только подтвердим наши выводы. Всеправославные конференции, которые сегодня организуются, являются только подготовлением нового, беззаконного способа организования Православного мира. Стремление признавать право созывать новые конференции, быть их председателем и выполнять их решения исключительно Константинопольскому Патриарху, это стремление отменить роль Вселенского Собора.

Все это настолько серьезно, что не может считаться ненамеренным, нечаянным разрушением Церкви, но совсем умышленным.

Первенство чести

В сообщении говорится: «Всеправославный авторитет Патриарха, предоставляет ему (в отличие от других патриархов) прерогативы …». Прерогативы, в отличие от других патриархов, Константинопольский Патриарх получает благодаря своему первенству чести. Эта позиция Константинопольского Патриархата заслуживает более подробного и отдельного рассмотрения именно потому, что кажется логичной. Все сводится к вопросу обозначает ли обязательно первенство чести само по себе первенство власти, т.е. являются ли честь и власть в Церкви неразрывно связанными через личность того, который законно обладает первенством чести или власти. Проще говоря, может ли епископ у которого первенство чести быть одновременно первым среди равных и в своем соборе и в Вселенской Церкви.

Суть первенства власти – первого среди равных – это гармонирование соизволений всех епископов одной Поместной (=автокефальной) Церкви с соизволением того, который облечен полномочиями (с согласия всех), в качестве первенствующего, совершать все важные действия для определенного собора. Через такое выполнение соборных дел определенный епископский собор и считается Церковью, причем, Церковь всегда воспринимается как Единая, Святая, Соборная и Апостольская. Если кому-то хочется проверить отношение первенства власти с первенством чести, тогда надо проверить это отношение на всех уровнях церковной соборности – от епископии до Вселенской Церкви. Если на всех тех уровнях можно доказать то, что существует сопряжение первенства власти с первенством чести, тогда упомянутая позиция Константинопольского Патриархата может считаться легитимной.

1. Отношение первенства власти с первенством чести в епископии

Епископия – это объединенный собор верующего народа и его епископа и духовенства, собор вокруг Святых Даров, которые через епископа разливаются на народ и духовенство. Епископию невозможно объяснить без епископа.

«Без епископа ни церковь церковью, ни христианин христианином, не только быть, но и называться не может. Ибо епископ, как преемник апостольский, возложением рук и призванием Св. Духа, получив преемственно данную ему от Бога власть решить и вязать, есть живой образ Бога на земле и, по священнодействующей силе Духа Святого, обильный источник всех таинств вселенской церкви, которыми приобретается спасение. Епископ столько же необходим для церкви, сколько дыхание для человека, и солнце для мира.» (Иерусалимский Собор 1672 г.)

Епископ – это наследник Апостолов. Он свидетельствует о том, что он согласен с апостольским преданием. «Ибо сущность иерархии нашей составляют Богопреданныя словеса… » (канон 2 Седьмого Вселенского Собора). В качестве наследника Апостолов, епископ через рукоположение получает данную ему власть решить и вязать. Благодаря ей, он является источником Святых Таинств Церкви, источником спасительной благодати. Епископия – это именно собор народа его области вокруг его епископской власти и благодати.

Епископия является Церковью. В ней непосредственно служится Литургия и причащается народ: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба.» (1 Кор 10, 16-17). Это правда что народ причащается Телом и Кровью Господа Иисуса Христа на основе власти и благодати его епископа, но этот епископ не Церковь и не епископия. Церковь и епископия – это причащение народа, которое осуществляется через епископа. Поэтому епископ является настолько «нужным в Церкви».

Епископ является источником Святых Таинств с помощью которых воцерковляется  его епископия. Он может быть этим источником «воды живой» только если он согласен с Апостольским Преданием и (в случае согласия) благодаря данной власти решить и вязать. Отцы Иерусалимского Собора 1672. года, считают епископа источником благодати, но все-таки, прежде всего, подчеркивают его власть. Тем не менее, эта его власть дана ему от Бога и таким образом она представляет собой благодать. Поскольку власть епископа в епископии является благодатью, он является источником всякой церковной власти и «всех Таинств Вселенской Церкви».

«Пресвитера и диакона и прочих причетников да поставляет один епископ.» (Канон 2 Апостольских Правил)

Через односторонное поставление своих пресвитеров, дьяконов и других клириков, епископ дает им власть действовать (от его имени) соответственно их рангу. Источник власти священнослужителей находится в имени того епископа, благодаря власти которого  они и получили сан.

«Пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают. Ибо ему вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их.» (Канон 39 Апостольских Правил)

Власть священнослужителей обусловлена соизволением или властью епископа. Но, власть епископа не обусловивается каким бы то ни было соизволением в отношении дел его епископии.

«Ибо каждый епископ имеет власть в своей епархии, и да управляет ею, с приличествующею каждому осмотрительностью, и да имеет попечение о всей стране, состоящей в зависимости от его града, и да поставляет пресвитеров и диаконов, и да разбирает все дела с рассуждением.»  (Правило 9 Антиохийского Собора)

Вместо чьего-либо соизволения в епископии, что касается дел его епископии, епископ опирается только на свое внимание и благоразумие. Он абсолютно независимый в делах своей епископии.

Из-за такого характера его власти, про епископа невозможно сказать, что он, в своей епископии, имеет первенство власти. В делах своей епископии – он не первый среди равных. Ибо, ни одна власть в его епископии не может сравниваться с его властью.

«… да не будет двух Епископов во граде.» (Правило 8 Первого Вселенского Собора)

В епископии только один епископ. Поэтому, когда господствует в своей епископии, он не гармонирует свою волю с чьей-либо властью. У епископа в его епископии больше, чем первенство власти. У него самая литургическая власть.

Все что такая власть подразумевает (почтение которое повсюду ему оказывают священнослужители), говорит что здесь речь идет не о первенстве чести. Так, например:

«Не подобает пресвитерам прежде входа епископа входити и сидети в олтаре, но с епископом входити, кроме случая, когда епископ немощен или в отсутствии.» (Правило 56 Лаодикийского Собора)

Правило не защищает (т.е. не надо защищать) первенство чести епископа, его первенство чести над пресвитером. Само по себе очевидно, что епископ имеет больше чести, чем пресвитер, ибо пресвитер (относительно его священнослужения) находится под властью своего епископа. Епископ – это «живая икона Бога на земле.» Поэтому, это богохульство сказать, что у него первенство чести в его епископии. У него самая честь, неотделимая от его самой литургической власти. Христос среди Апостолов (таким образом часто воспринимается епископ среди пресвитеров) не являлся первым (корифеем) среди них, ибо тогда бы и Он самый был Апостолом. Но, среди Апостолов был один у которого было первенство чести и это был Петр. Первенство чести Петра было возможно благодаря одинаковой власти всех Апостолов.

Правило 56 защищает каноническое послушание пресвитера к его епископу, которое только снаружи выглядит как послушание тому, который обладает первенством чести.  Бог, чья живая икона епископ, воплотился ради служения и вход епископа в алтарь символизирует именно это. Следовательно, пресвитеру нельзя входить в алтарь прежде входа епископа, ибо он служитель епископа.

Также дьякон, который имеет меньше власти, чем пресвитер, должен оказывать каноническое послушание пресвитеру (у которого первенство чести).

«Не подобает диакону сидети в присутствии пресвитера, но с повелением пресвитера сести. Подобно и диаконам, имети честь от иподиаконов и от всех причетников.» (Правило 20 Лаодикийского Собора)

Что касается власти дьяконов, они существуют как «служители епископа, и низшие пресвитеров» (Правило 18 Первого Вселенского Собора). Учитывая то, что обладает меньшими правами, он не может сидеть в присутствии пресвитера. Он должен стоять, служить и быть бдительным. О том, что речь идет о послушании, a не просто об оказании чести, свидетельствуют следующие слова: «… подобает диакону (…) с повелением пресвитера сести». Значит, здесь речь идет об отношении высшей и низшей власти и следовательно о каноническом послушании, а не о первенстве чести. И здесь можем заметить, что без одинаковой власти нет первенства чести. Но, как существуют власти высшие и низшие, так, в связи с этим, существуют высшие или низшие чести. Но, тут нет первенства чести. Понятие первенства охватывает превосходство чести, а не исключительное наслаждение высшей честью.

В епископии находим первенство чести среди священнослужителей одинакового сана, т.е. одинаковой власти.

«Аще же кто с насилием и наглостию дерзнет сие творити: таковый, быв низведен от своего степени, да будет последний из всех в том чине, к которому он сопричисляется в своей церкви. Понеже Господь наш не любити председания убеждает в учении… (…) Сие же самое да соблюдается и в прочих степенях священнаго чина: ибо мы ведаем, что достоинства или должности духовныя превосходнее должностей, относящихся к миру.» (Правило 7 Трулльского Вселенского Собора)

Дьяконам – а согласно последним словам Правила – и всему остальному духовенству, нельзя пересекать границы и отказаться от канонического послушания, только из-за того, что у них какая-то степень церковного достоинства. Если откажутся, они лишаются одной степени церковного достоинства и бывают последними из всех в том чине, к которому они сопричисляются в своей Церкви. Из этого пункта мы видим, что достоинство духовенства (как чин священнослужителей) и подразумевающиеся чести, не меняют свой характер в зависимости от внелитургических церковных (или мирских) достоинств. Но, каждый чин духовенства отличается – сам по себе – особенным порядком, который не затрагивает сферу власти. Это видно из этих слов: «… да будет последний из всех в том чине, к которому он сопричисляется...». Такой остается в своем чине, в своей власти в качестве священнослужителя, но как последний среди всех в своей Церкви-епископии, последний в порядке чести.

«… то поступающих таким образом во первых низводити на последнюю степень их чина: аще же в том закосневати будут, епитимиею исправляти.» (Правило 5 Седьмого Вселенского Собора)

Низложение «на последнюю степень» чести, среди тех, которые имеют одинаковую власть, т.е. одинаковый чин духовенства – не считается наказанием. Ибо, Правило говорит о том, что клирика после лишения его чести надо наказывать только если он все еще упрямый и плохого поведения. Проще говоря, для клирика только лишение власти считается наказанием.

Но, перемена в отношении чести, сама по себе, не означает перемену в отношении власти. Следовательно, порядок чести не затрагивает порядок власти.

Порядок чести в рамках определенного ранга духовенства в епископии состоит в том, что все те сослужители, поставленные после других отдают преимущество тем поставленным прежде, ибо они прежде призваны Богом и прежде получили от Бога их чин (Правило 86 святого Поместного Собора Карфагенского). В этом смысле, можно говорить о первенстве чести в епископии.

Все-таки, в епископии нет первенства власти с точки зрения Правила 34 Святых Апостолов. Таким первенством не обладают ни епископы ни пресвитеры ни дьяконы ни другие клирики. Это последствие того, что епископ является источником совокупной церковной власти в своей епископии.

Например, среди пресвитеров старшинством обладает протопресвитер, у которого определенные прерогативы в отношении «его» пресвитеров. Но, что здесь подразумевается под «его»? Пресвитеры не признают этого протопресвитера как голову, они не уполномочивают его, также не надо протопресвитеру опираться на их соизволение. Протопресвитер пользуется своими прерогативами в отношении «своих» пресвитеров в его области, благодаря полномочиям полученным от определенного епископа, нравится пресвитерам это или нет. Протопресвитер «среди равных», т.е. среди других пресвитеров, но он не первый в плане Правила 34 Святых Апостолов.

Можем сделать вывод, что в епископии первенство чести существует без первенства власти и только среди клириков одинакового чина. Порядок первенства чести можно менять среди клириков одинакового чина без изменения власти. Не существует отношения между первенством чести и первенством власти в епископии, ибо первенства власти тут естественно нет. И, следовательно, нет органической взаимозависимости между первенством чести и первенством власти.

2. Отношение между первенством чести и первенством власти в автокефальной Церкви

Под автокефальной Церковью здесь подразумевается то, что в каноническом предании называется епископским собором диоцеза. Причем, здесь можно пренебрегать епископскими соборами соответственных митрополий, ибо обсуждение таких соборов никаким способом не может способствовать исследованию данной проблематике, учитывая что речь идет о собрании епископов одной церковной области.

Откуда взялись епископские соборы церковных областей?

Епископия – это собрание верующего народа и духовенства в Христе, которое осуществляется через епископа, т.е. через данную ему Богом власть и благодать как наследнику Апостолов. Собрание в Христе, в Плоти и Крови, это самая важная миссия Церкви, осуществляющаяся непосредственно в епископии.

«Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет.» (1 Кор 11, 26)

Чтобы он был готов стать служителем этой миссии и этого объявления, он должен характеризоваться согласием своего вероисповедания и своей деятельности с Преданием Апостолов, преемником которых он является по благодати Божией. Это согласие называется епископской властью. До Второго пришествия Христа, одновременно с этим причастным объявлением смерти Господней, в епископии надо сохранять эту епископскую власть, ее согласие с Апостольским Преданием. Но, длительность этого времени « доколе Он придет » превосходит продолжительность жизни одного епископа. Чтобы епископская власть сохранялась до Второго пришествия Христа, чтобы народ причащался Тела и Крови Христа, надо после смерти епископа определенной епископии поставлять нового епископа, нового свидетеля согласия с Апостольским Преданием, т.е. нового носителя епископской власти. Это нужно, поскольку в епископии никто другой не может быть носителем такой власти. В епископии существует только один епископ.

Епископия, в течение жизни своего епископа, должна развивать живое, повседневное отношение с тем, от которого получает совокупную епископскую власть ради повседневного свидетельства согласия с Апостольским Преданием.

«Подтвердити подобает на сем святом соборе, чтобы по правилам Никейскаго собора ради церковных дел, которыя нередко отлагаются со вредом для народа, каждогодно был созываем собор (…) дабы составившееся таким образом собрание могло имети совершенное полномочие.» (Правило 27 Карфагенского собора)

Источник или лучше сказать сокровище епископской власти, из которого епископия извлекает продолжение этой власти-благодати и после смерти последнего епископа – это епископский собор церковной области, внутри которой епископия находится. Епископский собор является сокровищем этой власти и это видно по соборном принятию церковных решений всех епископов. Таким образом, выражается постоянное согласие собранных епископов с Апостольским Преданием. Поэтому, Святые Отцы настаивают на регулярном проведении соборов, причем – если это возможно – и на регулярном присутствии всех епископов определенного собора.

«Епископам, на собор призываемым, не подобает небрещи, но ити и вразумляти, или вразумлятися ко благоустроению церкви, и прочаго. Аще же пренебрежет таковой, то сам себе обвинит: разве аще по болезни останется.» (Правило 40 Лаодикийского собора)

Это взаимное вразумление, через регулирование «канонических и евангельских вопросах» (Правило 6 Седьмого Вселенского Собора) представляет собой свидетельство согласия с Апостольским Преданием. Учитывая что это возможно только в рамках  собора, в согласии всех епископов с «первым в них» (Правило 34 Святых Апостолов), тогда ясно, почему все епископы должны присутствовать на соборе.

Самый важный церковный вопрос, это вопрос поставления епископа и судебный процесс против епископа. На основе этого вопроса видно, что епископский собор является Церковью, причем Церковью, сохраняющей согласие с Апостольским Преданием. Следовательно, такая Церковь сохраняет в себе всю полноту епископской власти, необходимой для жизни церковных епископий. Если в епископиях можно ломать Хлеб благодаря одному епископу, то только в соборе всех епископов сохраняются власть и благодать до пришествия Господа, необходимые для преломления хлеба. Из-за этого, власть собора распространяется на некоторые епископии, отношения между которыми регулируются Правилом 34 Святых Апостолов.

Значит, непосредственная церковная жизнь развивается в епископии, через епископскую власть. Чтобы обеспечить епископскую власть, все епископии через своих епископов собираются в епископские соборы, которые именно благодаря собраниям всех епископов определенной области являются сокровищем епископской власти соответственных епископий. Отсюда, власть епископского собора распространялась изначально только на епископии его диоцеза.

«… Не быв приглашены, Епископы да не преходят за пределы своей области для рукоположения, или какого-либо другого Церковного распоряжения …» (Правило 2 Второго Вселенского Собора)

В таком соборе, собранные епископии сохраняют через своих епископов всю полноту епископской власти. Вне этого собора, у епископий другой, их собор, который обеспечивает им церковную жизнь. Каждая автокефальная Церковь равноправная с другими автокефальными Церквами, но от них отделена в церковно-административном смысле и от них отличается на основе существования особенного собора.

«… дабы составившееся таким образом собрание могло имети совершенное полномочие.» (Правило 27 Карфагенского собора)

Очевидно, что полнота епископской власти остается (проявляется) и в соборе всех епископов автокефальной Церкви, причем в таком соборе эта власть совокупная, т. e. епископская власть тогда характеризуется совокупной полнотой в данной области. Кто имеет право созвать собор автокефальной Церкви? Кто приглашает епископов в таком соборе проявлять полноту епископской власти?

«Но никому не да не будет позволено составляти соборы самим по себе, без тех епископов, коим вверены митрополии.» (Канон 20 Антиохийского Собора)

Канон говорит о том, что без первопрестольного епископа, т.е. без того, кому вверена епископия митрополии (столицы области) нельзя созвать собор. Именно, этот епископ-митрополит созывает епископский собор.

«Посему определил святой Собор, согласно с правилами Святых отцов, чтобы в каждой области Епископы дважды в году собиралися воедино, где назначит Епископ Митрополии…» (Канон 19 Четвертого Вселенского Собора)[3]

Право созывать епископский собор дает первопрестольному епископу превосходство над другими епископами определенного собора. У него власть, которую другие не имеют. Суть такой власти не в какой-то более великой полноты епископской власти, ибо все епископы одинаковые преемники Апостолов и все епископии в их полноте являются Одной, Святой, Соборной и Апостольской Церковью. Одна епископия не может властвовать над другой епископией или Церковь над Церковью. Церковь одна. Даже власть епископского собора над епископией является иллюзией. Здесь речь идет о более важных действиях, превышающих одну епископию (Канон 34 Святых Апостолов). Так же обстоит дело и с властью диоцеза в отношении митрополии.

«При сохранении же вышеписанного правила о Церковных областях, явно есть, яко дела каждой области благоучреждати будет Собор той же области …» (Правило 2 Второго Вселенского Собора)

Митрополит (сегодня патриарх) обладает властью созывать собор благодаря тому факту, что он епископ столицы-митрополии (епископ, которому другие епископы определенной области признают такую власть признавая его первым среди равных), а не просто епископ – ибо и другие из соответственого собора тоже епископы.

«Епископам всякого народа подобает знать первого в них, и признавать его как главу …» (Правило 34 Святых Апостолов)

Митрополит не считается источником власти в таком соборе, так же как это случай в его собственной епископии. Потому что другие признают его «первым среди них как главу», суть его права созывать собор зависит от признания этого митрополита как первого среди равных.

Как первый среди равных и тот, который первенствует в власти, митрополит отличается от других епископов именно правом созывать собор. Созывая собор, он самостоятельно определяет время и место собора, и об этом сообщает другим епископам (Правило 20 Антиохийского Собора). Митрополиту не нужно соизволение всех других епископов для созыва собора (Правило 34 Святых Апостолов и Правило 9 Антиохийского Собора), в отличие от нужности соизволения в случае занятия митрополита делами общей важности. Поэтому, право созывать собор рассматривается как самое главное проявление власти первенствующего епископа в Соборе.

Собор состоит из епископов и первенствующрго епископа. Свидетельство Апостольского Предания обеспечивается через гармонирование соизвлоений всех епископов с соизволением первенствующего. Митрополит имеет первенство чести среди всех епископов данного собора, потому что он надзирает за всеми делами, связанными  с областью ответственности собора, т.е. потому что другие епископы согласны с первенством чести митрополита.

«В каждой области епископам должно ведати епископа, в митрополии начальствующего, и имеющего попечение о всей области (…) Посему рассуждено, чтобы он и честью преимуществовал…» (Правило 9 Антиохийского Собора)

Тот, который в соборе первенствует в власти, одновременно первенствует и в чести. Но, он первенствует в чести только из-за того факта, что он первенствует в власти, потому что он ради попечения о всей области созывает собор. Честь дает власть митрополиту, иначе никак!

Все другие епископы распределяются по категориям порядка чести, но этот порядок чести не зависит от кафедры которую епископ занимает, но от времени их рукоположения.

«Поелику общее есть сие дело, на которое ныне обратил внимание брат и сослужитель наш, да ведает каждый из нас определенный ему от Бога чин, да поставленные после других отдают преимущество поставленным прежде, и да не дерзают творити что либо, не вняв воле их…» (Правило 97 Поместного Карфагенского Собора)

Епископии (кафедры) собранные в церковную область, как Церкви являются полноправными и равноправными. Но, среди этих епископий выделяется одна, которая одновременно и столица (митрополия) политической и государственной области. Это привилегированная епископия, чей епископ имеет первенство власти и чести в соборе. Такая организация Церкви, совпадающая с организацией государства, является канонической, но не автоматической.

«Но аще Царскою властию вновь устроен, или впредь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку.» (Правило 17 Четвертого Вселенского Собора)

Но, это не неизбежно, что каждая столица политической области всегда будет главным центром церковных дел или привилегированным центром в смысле первенства власти.

«Град же, который по царским грамотам почтен именованиям митрополии, единою честью да довольствуется, так как и епископ управляющий его церковью, с сохранением собственных прав истинной митрополии.» (Правило 12 Четвертого Вселенского Собора)

Истинная митрополия, для которой Отцы абсолютно сохраняют церковную власть в соборе, это митрополия, которую епископы и прежде признавали первенствующей. Сохранение власти для этой митрополии длится, пока собор не решит иначе. Отцы отдают привилегию первенства чести среди всех епископов епископу того города, которого царь удостоил названием митрополии. Это преимущество является уступчивостью перед царской властью в соборе.

Структура собора совсем ясна, если речь идет о первенстве власти. Всегда существует только один епископ, первенствующий в власти – на основе признания других епископов. Если и первенствующий епископ согласится, каждое решение собора является действительным.

«… аще кто без соизволения Митрополита, поставлен будет епископом: о таковом великий Собор определил, что он не должен быти епископом.» (Правило 6 Первого Вселенского Собора)

Кроме первенствующего епископа, право принятия решения в соборе имеют и все другие епископы, но их согласие (соизволение) считается как один голос. Среди таких епископов, нет разницы в отношении порядка власти, любое индивидуальное сопротивление решению всех не может стать препятствием к действительности решения.

«Аще же общее всех избрание будет благословно … но два или три, по собственному любопрению, будут оному прекословити: да превозмогает мнение большого числа избирающих.» (Правило 6 Первого Вселенского Собора)

Структура собора, если речь идет о первенстве чести, различается от предыдущего понятия структуры. Первенствующий епископ в власти, одновременно первенствующий в чести в своем соборе. Епископ сидит на троне Горнего места как первый, первым подписывает соборные документы, первенствует при богослужениях… Но, среди других епископов существует порядок чести, в рамках которого каждый епископ имеет чин, определенный ему от Бога (Правило 97 Поместного Карфагенского Собора). Необычайным образом, в некоторых соборах существуют привилегированные кафедры и епископы, у которых больше чести, чем у других, несмотря на время их рукоположения –но как правило меньше чести, чем у первенствующего в власти епископа.

За первенствующим епископом идет старейший епископ, у которого самая большая честь. За такого старшего епископа, Отцы Карфагенского Собора (Правило 97) говорят: «и да не дерзают (младшие епископы) творити что либо, не вняв воле их (старших епископов и тем самым старейшего)». Здесь кажется, что через порядок чести вводится порядок власти среди других епископов, именно тот порядок власти, который по нашему мнению не существует. В чем дело?

Епископа поставляют, т.е. рукополагают два или три епископа (Правило 1 Святых Апостолов). Значит, кроме первенствующего митрополита, это Святое Таинство будут совершать еще два епископа или как минимум еще один епископ. Это будут старейшие епископы самой большой чести. Но, их первенствование в процессе рукоположения происходит не из власти, но из чести, которую они имеют в соборе. Они не должны принять участие в поставленнии. Если они отдадут свое право присутствия в процессе рукоположения какому-то другому епископу, рукоположение все же остается действительным. Если бы это их участие в поставлении епископа происходило из власти, они были бы должны лично принимать участие или выбрать ради этого епископа-представителя. Если собор останется без своего первенствующего епископа и когда автокефальная Церковь станет вдовой, в соборе в процессе поставления нового предстоятеля председательствует тот епископ, который является первым среди ему равночестных епископов. Но, и это председательство происходит из его первенства чести среди них и таким образом называется председательством в любви. О том, что здесь речь идет не о власти или первенстве властвования среди равных, говорит и тот факт, что в процессе выбора нового предстоятеля, председательствующий епископ не обладает правом первенствующего соизволения в отношении всех других епископов. Причина тому, что в соборе председательствует епископ самой большой чести, это тот факт, что такой епископ занимает самую честную, первую позицию в соборе, у которого все еще нет предстоятеля.

Кстати, надо припомнить, что в то время как автокефальная Церковь стала вдовой, епископы в святых молитвах в течение Святой Литургии поминают имя усопшего предстоятеля, а не того епископа-администратора, который председательствует в любви.

Отцы Карфагенского Собора, когда говорят о том, что младшие епископы ничего не могут делать без знания старших епископов, на самом деле говорят о правах, сопровождающих первенство чести. Порядок чести не может быть причиной порядка власти. В соборе нет порядка власти: «первый среди равных», «другой среди равных», «третий среди равных», и так далее.

Мы подчеркнули правило которое говорит, что первый епископ в соборе в смысле власти, это первый епископ и в смысле чести. Это правило может предполагать, что в первенствующем епископе через сосредоточение этих двух первенств формируется их органическое единство. Как будто в лице первенствующег епископа в соборе всегда должны находиться и первенство власти и первенство чести, т.е. как будто если какой-то епископ имеет один вид первенства, он автоматически должен иметь и другой вид первенства.

Но так ли это на самом деле?

« Константинопольский Епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе, потому что град оный есть новый Рим. » (Правило 3 Второго Вселенского Собора)

В диоцезе Фракии, к которой был причислен епископ Константинополя, первенство власти имел епископ Ираклийский. Как таковой, он поставлял епископа Константинопольского, ибо все епископы Фракии вместе с епископом Константинополя признавали его первенствующим в власти, если речь идет о более важных делах диоцеза.

« … епископы Фракийские да имеют в своем ведении дела токмо токмо Фракии … » (Правило 2 Второго Вселенского Собора)

В государственно-политической области Фракии, издревле выделялся город Гераклея. Епископы этой римской провинции, признавали епископа этого города первым в соборе, как в отношении власти, так и в отношении чести. Потом, царь Константин в этой области создал город Константинополь, чье влияние превосходило влияние Гераклеи и расширялось по всему царству. Тогда для Церкви стало неприемлемым сохранить в соборе прежний статус епископа Константинополя (которым в 323 году обладал первый епископ Митрофан), ибо Константинополь был городом, в который отовсюду стекаются все, имеющие дела (Правило 9 Поместного Антиохийского Собора).

Политическая важность Константинополя, потому что он считался «новым Римом», повлияла на Отцов Второго Вселенского Собора следующим образом – они в смысле чести выдвинули епископа того города на второе место совокупного епископата, на второе место совокупной Вселенской Церкви, сразу за Римским Епископом. В качестве второго в смысле чести в Вселенской Церкви, епископ Константинополя превосходил епископа Ираклийского. Но, что касается первенства власти в диоцезе Фракии, первенствующим епископом все еще был епископ Ираклийский.

Константинопольский епископ признавал Ираклийского первым и через первенствующее соизволение Ираклийского епископа и через рукоположение от него, Константинопольский епископ получал епископство. Одновременно, епископ Ираклийский в своем соборе считал Константинопольского первочестным, уступал ему Горнее место, подписывал соборные документы после него и уступал ему первенство в богослужениях.

Об этом, что это не исключение, свидетельствует и Правило 7 Первого Вселенского Собора:

«Понеже утвердися обыкновение, и древнее предание, чтобы чтити Епископа, пребывающего в Елии: то да имеет он последование чести, с сохранением достоинства, присвоенного Митрополии.»

Aelia Capitolina (Елия), городок основан на развалинах Иерусалима, имел своего епископа, обладающего самой большой честью среди всех епископов Палестины из-за того, что его епископия была святым местом и Церковь-Мать всех других Церквей. Уважая это, Правило сохраняет для митрополита Кесарийского первенство власти неприкосновенным.

Об этом, что это не исключение, свидетельствует и вышеупомянутое Правило 12 Четвертого Вселенского Собора. В отличие от Правила 3 Второго Вселенского Собора и Правила 7 Первого Вселенского Собора, у которых нет общей юрисдикции, потому что относятся только к епископу Константинополя и Елии, Правило 12 Четвертого Вселенского Собора имеет генеральное значение – если город по царским грамотам почтен именованиям митрополии в государственно-политическом смысле, епископ такого города в соборе пользуется первенством чести, но если обратим внимание на аспект первенства власти, тогда увидим, что сохраняются все прерогативы того епископа, который издревле и с самого начала имел первенство власти в таком соборе – согласно Правилу 8 Второго Вселенского Собора. Общий характер Правила 12 Четвертого Вселенского Собора очень важный, поскольку ясно показывает, что первенство власти и первенство чести не являются органически связанными. Епископ который имеет один вид этих двух первенств, не должен иметь и другой.

Особенно ложным является утверждение, что первый в отношении чести епископ, одновременно первый в отношении власти. Мы уже видели (Правило 12 Четвертого Вселенского Собора), что Отцы истинной митрополией считают такую, у которой епископ, первенствующий в власти и что, как правило (Правило 9 Антиохийского Собора), первенствующий епископ в власти, именно из-за его первенствования в власти – первенствует и в чести. Противоположная аргументация перевернула бы Церковное устройство вверх дном.

То, что может приводить в недоумение, это факт, что и первенство власти и первенство чести чаще всего сосредоточиваются в личности того епископа, у которого епископия-столица государственно-политической области. Но, от этого факта – для первенства власти – гораздо более значительно следующее: признают ли все остальные епископы данного собора этого епископа первым среди них (в смысле власти) или нет? Это признание является ratio legis сохранения права «истинной митрополии» (Правило 12 Четвертого Вселенского Собора) и после того как город потеряет свою важность.

Для обретения первенства чести необходимо, чтобы город епископской кафедры был вместе с тем и столицей политической области. Кроме того, епископ такого города должен иметь или первенство власти в соборе или царскую грамоту, на основе которой царь удостаивает такой город названием митрополии.

3. Отношение первенства власти с первенством чести в Вселенской Церкви

Вселенской Церковью называем все епископии мира, которые тоже отличаются соборностью. Но, соборность Вселенской Церкви не обуславливается сохранением епископства, ибо оно целиком сохраняется в рамках соборов автокефальных Церквей, о чем мы уже говорили выше.

«… дабы составившееся таким образом собрание могло имети совершенное полномочие.» (Правило 27 Карфагенского собора)

Поскольку все епископии получают всю полноту власти – необходимую для развития церковной жизни и регулирование церковных дел – от соборов автокефальных Церквей, они как епископии собираются внутри соборов автокефальных Церквей. Учитывая, что первенство власти первопрестольного епископа можно считать результатом существования определенных церковных дел, и что такие дела регулярно решаются в соборах автокефальных Церквей («Кто, быв отлучен от общения церковного в Африке, прокрадется в заморские страны, дабы принятым быть в общение, тот подвергнется извержению из клира» Правило 118 Карфагенского Собора), нет превосходства какой-то другой церковной власти над юрисдикцией автокефальной Церкви. Проще говоря, для епископий это было бы излишне.

«Областные Епископы да не простирают своей власти на Церкви, за пределами своей области …» (Правило 2 Второго Вселенского Собора)

Церковная власть ограничивается границами автокефальных Церквей. Поэтому и не существует церковно-административного собора. Или лучше сказать – нет юридического собора автокефальных Церквей. Вне своих автокефальных Церквей, епископы не обладают своей властью.

Поэтому, Вальсамон в работе под названием «Для тех, кто утверждает, что Рим первопрестольный», обсуждая тематику первенствующих епископов диоцезов (патриархов), подчеркивает что «каждый из них в своей кафедре более мощный, чем другие» (Афинская синтагма, IV, 413). Каждый патриарх властвует благодаря его собору и несет ответственность за дела его собора. Следовательно, Правило 2 Второго Вселенского Собора через определение власти соборов, определяет и власть патриархов.

Отцы Второго Вселенского Собора, в юрисдикционном смысле, все епископии разделяют на соборы. Но, Правилом 3 этого Собора они учредили новую соборность епископий, независимую от прерогатива власти решать церковные споры и тем самым расположенную вне отдельных диоцезов в качестве Вселенской Церкви.

«Константинопольский Епископ да имеет преимущество чести по Римском епископе …» (Правило 3 Второго Вселенского Собора)

Юрисдикции Рима и Константинополя были полностью отделены друг от друга, ибо они принадлежали различным диоцезам. На основе первенства власти, между ними невозможно никакое отношение, никакая соборность. Но, на основе первенства чести существует отношение, существует соборность между епископами разных диоцезов. Первенство чести – это соборность епископий Вселенской Церкви.

Суть первенства чести, это свидетельствование любви. Епископ, обладающий первенством чести в Вселенской Церкви, должен всеми приемлемыми способами свидетельствовать Православие, но без принуждения других согласиться с его свидетельствованием. Это свидетельствование должно быть в любви, в соборе, в соответствии с свидетельствованием других епископов. Причем, все это в соборе, согласно Святоотеческому и Апостольскому Преданию. Таким образом, каноническое и догматическое единство со всей Церковью является условием первенства чести. Римский епископ больше не имеет первенство чести, поскольку он отрекся от этого единства. Пока это единство держится, первенствующий епископ сидит на Горнем месте, он говорит первым, подписывает соборные документы первым… свидетельствует первым.

Из-за этого, когда Вселенский Собор проводит заседания, он считается самым высоким авторитетом истины, ad hoc местом всеправославных встреч, местом самого большого свидетельствования любви. Решения такого собора рассматриваются как свидетельство и по сути, в смысле юрисдикции, они не обязательны для всех диоцезов. Каждый диоцез добровольно согласится или нет с свидетельством такого собора. И если свидетельство Вселенского Собора в соответствии с истиной, непринятие его решений означало бы отказ от церковного единства. Таким образом, Вселенский Собор проявляется как самая высокая епископская власть в Церкви, но не юрисдикционная власть, а власть свидетельствования любви и истины.

«… Святый Собор определил ныне: аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборнаго изследования и разсмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах на литургиях, по церковному преданию: таковый да подвергнется извержению, и да лишится всякия священническия чести.» (Правило 13 Константинопольского Двукратного Собора)

Непоминовение епископа в епископии со стороны его клириков раскол, если нет соборного и окончательного осуждения этого епископа. Это видно из вводных слов того же самого Правила 13:

« Вселукавый, посеяв в Церкви Христовой семена еретических плевел, и видя, яко оне мечем Духа посекаются из корени, вступив на другой путь козней, покушается безумием раскольников разсекати тело Христово… »

По существу, такие вводные слова видим и в Правилах 14 и 15 того же самого Собора. Непоминовение епископа в святых молитвах Литургии со стороны его клириков, Отцы определяют как прекращение общения с данным епископом. Принимая во внимание, что епископ источник власти в епископии, непоминовение его имени считается разрывом отношений с властью. А это раскол. Непомимовение епископа как единственного источника власти со стороны его клириков – это преступление против епископской власти, а не против епископской чести.

« Если какой-нибудь епископ, поставляя предлогом вину своего Митрополита, прежде соборного рассмотрения отступит от общения с ним и не будет возносить имя его, по обычаю, в Божественном тайнодействии, – о таковом святой Собор определил; да будет низложен, если только обличен будет, что отступил от своего Митрополита и сотворил раскол. » (Правило 14 Константинопольского Двукратного Собора)

Подобно клирику, который должен поминать имя своего епископа, и епископ должен поминать имя своего митрополита. Митрополит, будучи признанным со стороны всех в соборе как первый среди равных, имеет первенство власти в отношении дел этого собора. Таким образом, он «яко глава» всем (Правило 34 Святых Апостолов), поскольку он собирает их в собор через свою первенствующую власт. Разрыв отношения с ним, непоминовение его имени, означало бы отказ от признания его первым, первенствующим, главой собора, центром собрания. Через прекращение общения, происходит выход из собора тех епископов, поминающих митрополита на Литургиях, т.е. тех, исповедующих его первенствующим епископом. А это согласно Отцам – раскол. Значит, непоминовение имени митрополита со стороны епископов его собора является преступлением против самой епископской власти, а не преступлением против епископской чести.

« Что определено о пресвитерах и епископах, и Митрополитах, то самое, и тем более, приличествует Патриархам. » (Правило 15 Константинопольского Двукратного Собора)

Как пресвитер должен понимать своего епископа, так епископ должен поминать своего митрополита. И что более важно, митрополит должен поминать своего патриарха. Почему Отцы говорят что поминовение имени патриарха «тем более» значимо? Потому, что собор диоцеза, в котором первенство власти имеет патриарх, в юрисдикционном смысле является высшей инстанцией. Патриарх глава всех в определенном диоцезе. Через власть своего служения, он заботится обо всех. Тут нет более значимого опекуна или предстоятеля. Следовательно:

« Посему, если какой-нибудь пресвитер или епископ, или Митрополит дерзнет отступить от общения с своим Патриархом, и не будет возносить имя его, по определенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но, прежде Соборного оглашения и совершенного осуждения его, учинит раскол, – таковому святой Собор определил быть совершенно чуждым всякого священства… » (Правило 15 Константинопольского Двукратного Собора)

Приказано (Правила 13 и 14 Константинопольского Двукратного Собора) в отношении пресвитера поминать имя своего епископа, в отношении епископа поминать имя своего митрополита, а в отношении митрополита поминать имя своего патриарха. Когда митрополит поминает имя своего патриарха, он не поминает его только от своего имени, но поминает его и от имени всех епископов своего собора. И не только от имени всех епископов, но и от имени всех тех, кто поминает имена данных епископов в данных епископиях. Определяя, что и пресвитеры и епископы и митрополиты должны поминать имя своего патриарха, Правило 15 очерчило особенное отношение власти и уровней соборности в Церкви, ибо соборность взаимно связана с первенством власти. Это особое отношение отличается словом «свой», пренебрегающим другими епископами (Правило 2 Второго Вселенского Собора) и – тем самым – формирующим автокефальный собор патриарха как область одной единственной юрисдикции.

Собрание Церквей заканчивается с этим собором патриарха. Патриарх не обязан поминать кого-то. Все-таки, он поминает имена епископов определенных кафедр по точно установленному порядку.

Отсутствие обязательства патриарха поминать кого-то и особенно отсутствие такого обязательства в Правилах 13, 14 и 15 Константинопольского Двукратного Собора – в которых регулируется поминовение имен предстоятелей со стороны их клириков – свидетельствует о том, что поминовение имен епископов-предстоятелей определенных патриарших престолов по точно установленному, каноническому порядку имеет другой характер, в отличие от юрисдикционного характера поминовения в епископии и в соборе.

Патриарх поминает имена тех епископов, которые занимают престолы, которые в их автокефальных Церквях обладают первенством чести. Многие этим часто пренебрегают, поскольку сегодня эти престолы одновременно первенствуют в власти в рамках своих автокефальных соборах. Патриарх поминает имена определенных епископов из-за их первенства чести, а не из-за их первенства власти, и это видно из канонически установленного порядка чести таких епископов. Порядок поминовения зависит от порядка чести.

«Возобновляя законоположенное сто пятидесятию святыми отцами, собравшимися в сем богохранимом и царствующем граде, и шесть сот тридесятию, собравшимися в Халкидоне, определяем, да имеет престол константинопольский равныя преимущества с престолом древняго Рима, и, якоже сей, да возвеличивается в делах церковных, будучи вторым по нем: после же онаго да числится престол великаго града Александрии, потом престол антиохийский, а за сим престол града Иерусалима.» (Правило 36 Шестого Вселенского Собора – Трулльского)

Установленный канонический порядок согласно которому патриарх поминает имена определенных епископов: 1. Римский престол, 2. Константинопольский престол, 3. Александрийский престол, 4. Антиохийский престол, 5. Иерусалимский престол.

Очень интересно, что Отцы Трулльского Собора при определении первого и второго места в этом порядке ссылаются на Отцов Второго и Третьего Вселенских Соборов. Правило 3 Второго Вселенского Собора определяет Римский престол как первенствующий в чести, и это перед престолом Константинополя, который тогда не отличался первенством власти в своем диоцезе. Отцы Четвертого Вселенского Собора через Правило 28 уравняют престол Константинополя с престолом Рима в власти, т.е. в церковных делах их диоцезов. Значит, признают престолу Константинополя достоинство первенства власти в его диоцезе. Но, хотя Отцы говорят, что престол Константинополя равноправный с престолом Рима в смысле власти, все-таки престол Рима первый, а престол Царьграда второй. Это значит, что одинаковый порядок первенства власти никак не влияет на различный порядок чести, установленный правилом 3 Второго Вселенского Собора –  Рим первенствует в чести, Константинополь следует за ним. За ними следуют по установленному порядку и другие престолы, равноправные в отношении власти, но неравноправные в отношении чести.

Все эти престоли вступают в взаимные отношения, их патриархи поминают имена друг друга в соответствии с порядком чести, а не порядком власти. Еще раз подчеркнем – в Фракии, престол Царьграда не имел первенство власти, но в то же самой Фракии имел первенство чести, и занимая в то же время вторую позицию в отношении чести в Вселенской Церкви. Совсем очевидно, что он не занимал такую позицию (вторую) – если речь идет о чести – благодаря своему первенству власти в Фракии. Можем сделать вывод, что автокефальные соборы вступают в отношения на основе чести. И на такой основе базируется поминовение имена епископов со стороны патриарха.

Патриарх поминает первочестных епископов всех автокефальных соборов. Следовательно, так проявляется единство Вселенской Церкви, причем единство в любви, в живом отношении, исходя из догматического и канонического единства. Когда в течение Святой Литургии, патриарх поминает всех первочестных епископов, тогда вокруг него в любви и в чести собирается вся Вселенская Церковь и все епископии, свидетельствующие Истину через преломление хлеба. Это проявление единства всей Церкви рассматривается как суть первенства чести. Если суть первенства власти находится в управлении церковными делами, суть первенства чести в проявлении единства Церкви. Когда в святой день воскресенья всецелая Церковь собирается в своих местах и храмах, тогда патриархи поминают сначала первенствующего в чести епископа, потом второго и третьего в порядке чести… В этом единодушном и взаимном поминовении всех первочестных епископов автокефальных соборов, согласно особенному порядку, отражается единство Вселенской Церкви в любви свидетельства канонического и догматического единомыслия.

Тот факт, что все патриархи поминают друг друга, ясно показывает, что каждая автокефальная Церковь имеет полноту церковного сообщества и, тем самым, статус канонической Церкви, только если сохраняет связи со всеми другими автокефальными Церквами, через собор любви на основе канонического и догматического единомыслия.

Утверждение Константинопольского Патриархата о том, как говорится в сообщении Всемирном совету церквей, что «… чтобы одна Поместная Православная Церковь была канонической, т.е. для того, чтобы считалась членом всей православной семьи, она должна находиться в общении с Константинопольским Патриархом.» – просто является абсурдом. Эта аргументация сводится к ложному утверждению, что Константинопольский патриарх является первым среди равных, т.е. что он первенствует в власти внутри православной иерархии и – таким способом – представляет единство Поместных Православных Церквей. Даже если бы этот патриарх обладал первенством власти, он не мог бы быть гарантом единства Вселенской Церкви. Единство Церкви выражается через отношение и собор всех автокефальных Церквей в чести и любви, с учетом взаимного поминовения друг друга со стороны всех первочестных епископов автокефальних соборов, в соответствии с установленным порядком чести. Ни епископ, первенствующий в чести, как таковой, не выражает единство Вселенской Церкви. Он только первым свидетельствует Истину Церкви в соборном отношении любви с другими епископами, которых он должен поминать, таким же образом как и они его – опираясь на легитимный порядок чести.

Вышеупомянутые претензии Константинопольского Патриарха – это попытка навязать новый порядок. Этому Патриарху хочется, чтобы все другие патриархи поминали его, причем, чтобы он сам не был обязан поминать кого-то. Почему? Потому что он, якобы, имеет первенство власти в Вселенской Церкви благодаря тому факту, что прежде всего имеет первенство чести. Здесь очевидно злоупотребление его несомненно легитимного первенства чести. «Fraus omnia corrumpit» – обман все портит. Постоянное настаивание на первенству власти Константинопольского Патриарха поставило бы под сомнение его первенство чести. Это настаивание (ложное свидетельство) передается из поколения в поколение Константинопольских патриархов. А первенство чести можно потерять, о чем свидетельствует престол Рима.

В те времена, некоторые епископы Рима пытались приобрести прерогативы первенства власти за пределами их юрисдикции, и из-за этого подвергались критике со стороны Константинопольских и других патриархов:

«… И которых клириков, или мирян, или архиерейского или иерейского чина, Фотий святейший патриарх наш, в каком бы то ни было пределе, подвергнет отлучению, или извержению, или проклятию, тех и святейший папа Иоанн, и с ним святая Божия римская церковь да признает под тем же осуждением епитимии находящимися. Притом в преимуществах, принадлежащих святейшему престолу римские церкви и ее председателю, совершенно да не будет никакого нововведения, ни ныне, ни впредь.» (Правило 1 Констинопольского Двукратного Собора – во храме Премудрости Слова Божия бывшего)

Это правило определяет преимущество власти первочестного епископа Рима в границах его диоцеза (Правило 2 Второго Вселенского Собора). Следовательно, у него нет права принимать апелляции из других диоцезов. Он как первочестный должен свидетельствовать, что лицо наказанное в другом диоцезе, является наказанным и в его диоцезе. Конечно, и Константинопольский и другие патриархи должны уважать вердикт епископа Римской Церкви. Этим подтверждается, что первенство власти патриархов существует только в границах их диоцезов и именно на основе этого, патриархи взаимно полноправные и равноправные.[4] Правило еще говорит о том, что никакие нововведения не могут повлиять на преимущества Римского Епископа «ни ныне, ни впредь». Эти преимущества следующие: первый среди равных (в отношении власти) внутри его автокефальной Церкви и первый в отношении чести в Вселенской Церкви.

Если Константинопольскому епископу хочется унаследовать преимущество чести от епископа Рима, пусть он покажет благоразумие и пусть он способствует в сохранении канонов, уважая их в личном поведении! А это значит (согласно Правилу 1 Констинопольского Двукратного Собора во храме Премудрости Слова Божия бывшего), не претендовать на новые преимущества «ни ныне, ни впредь».

Константинопольский патриарх – Вселенский Патриарх?

В сообщении Константинопольского Патриархата сначала подчеркивается:

«Вселенский Патриарх, будучи первым среди равных в православной иерархии …»

Нет споров о том, что в такой аргументации Фанара, первенство власти Константинопольского епископа (на самом деле несуществующее) связывается с его титулом «Вселенский Патриарх». Как будто Фанар пытается легитимировать с помощью такого титула мнимое первенство власти Константинопольского Патриарха. И как будто Фанару хочется, чтобы все другие патриархи – будучи поместными – приобрели второстепенную позицию в сравнении с этим единственным, у которого титул «Вселенский». Вокруг этого титула строится миф, с целью деформации Православия.

Епископ Константинополя Иоанн Постник (582-595), получил титул Вселенского Патриарха от византийского императора Маврикия. В тот момент, Иоанн Постник был первенствующим в власти Константинопольского диоцеза и второстепенным носителем чести в Вселенской Церкви, после епископа Рима. Но, епископия Константинополя была в мировоззрении тогдашних людей не только столицей Византийской Империи, но и столицей – как минимум в духовном смысле – всех прежних областей Римской Империи. Даже и тех областей вне Римской Империи, в которых расширилось Христианство. После падения Западной Римской империи в 476 году, такое восприятие Константинополя исходило из восприятия Римской Империи как Вечной Империи, отождествляющейся с совокупным миром или вселенной того времени.

Исходя из этого, император Маврикий даровал титул Вселенского Патриарха Иоанну Постнику. Этот титул на самом деле неканонический. Правило 28 Четвертого Вселенского Собора для епископа Константинополя, кроме преимуществ, определяет и титул под названием «архиепископ». Если отложим в сторону дилемму архиепископ-патриарх, можно сказать во всяком случае, что титул этого епископа связывается с определенным городом, местом. Правила 6 и 7 Первого Вселенского Собора, 2 и 3 Второго Вселенского Собора, 36 Трулльского Собора и другие, всех епископов вместе с римским называют на основе имени какого-то города. С церковной точки зрения, только Святые Апостолы были учителями Вселены. Уже их ученики были поместными учителями. Готовится ли Константинопольский Патриарх провозгласить себя Апостолом Православия, поскольку он себя так чувствует, судя по сообщению Константинопольского Патриархата в Всемирном совете церквей?

По воле Божией, Церковь в то же самое время императора Маврикия и Иоанна Постника имела Григория Двоеслова в качестве Епископа Рима. Он, как первочестный Епископ, который первый свидетельствует истину в любви, выслал Иоанну Постнику письмо любви, в котором умоляет его отречься от титула Вселенского Патриарха, ибо этот титул может нанести очень много вреда, и продолжает:

«Правда, когда Господь вернул сердца Своих учеников – все еще пребывающих в немощи – на путь смирения, Он им сказал: И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом. При этом ясно видно, как действительно возвышен тот кто в своих мыслях унижен. Поэтому, давайте бояться быть причисленными к тем, кто ищет первые места в синагогах и быть приветствованным в народных собраниях, и чтобы люди звали такого: учитель! Таким образом забывая, что Господь говорил Своим ученикам: А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья. И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец».[5]

Эта позиция Папы Римского Григория Двоеслова не может считаться завистью первочестного епископа и корифея всего епископства к вторичному епископу в смысле  чести, из-за настолько престижного титула. Это видно из письма Григория Двоеслова к Евлогию Александрийском. Возмутившись из-за титула Вселенского Патриарха, дарованного Иоанну Постнику со стороны императора Маврикия, Евлогий в письме Григорию Двоеслову, того же самого Григория как первочестного епископа называет Вселенским Патриархом. Давайте прочтем ответ настоящего, первочестного епископа, свидетельствующего истину:

«Ваше Блаженство имело доброту сказать мне, что оно не будет признавать в письмах тщеславный титул (т.е. титул Вселенского Патриарха – примечание автора) определенным людям, причем мне обещаете, что будете выполнять мой каждый приказ. Это слово приказ, я прошу вас удалить навсегда из нашей корреспонденции, ибо я хорошо знаю кто я и кто вы. По своему сану вы мои братья, по добродетели мои отцы. Я никому ничего не приказывал. Мне хотелось только упомянуть кое-что, что мне казалось полезным. И все же я не нахожу, что Ваше Блаженство желало полностью вспомнить именно то, что я привел к вашему воспоминанию. Ибо я сказал, что ни ко мне, ни к кому-либо еще не надо обращаться с такими словами (титулом); и вот, в писме, которое вы адресовали мне, хотя я не согласен с этим титулом (Вселенского Патриарха – примечание автора), вы посчитали целесообразным использовать такие надменные титулы, называя меня Вселенским Патриархом и Папой! Но пусть Ваше Блаженство не делает этого в будущем. Поскольку, таким образом отказываетесь от того, что другим щедро даете. Я не ищу титулы, но добродетели. Я также не считаю честью то, что может уменьшить честь моих братьев. Ибо моя честь – это честь Церкви. Если Ваше Блаженство называет меня Вселенским Папой, вы отказываетесь от нашего совместного титула. Не дай Бог, чтобы так получилось!».[6]

Святитель Двоеслов подчеркивает – если кто-то именует себя «Вселенским Патриархом», такой уменьшивает достоинство других епископов. И если какой-то патриарх называет какого-то другого патриарха вселенским, тогда он лишается того, что признает другому как титул. Святитель заканчивает письмо с молитвой Богу, кажется неуслышанной.

Сегодня, все патриархи регулярно называют Константинопольского епископа Вселенским патриархом и не размышляют об этих словах святителя Двоеслова, совпадающих с словами Святого Феофана Исповедника о том, что все патриархи являются вселенскими. Конечно, все патриархи вселенские, но каждый на своей кафедре. И это, из-за того, что нет во Вселенной более высокого предстоятеля для народа, ради которого предстоятелю надо первенствовать. Поэтому, если какой-то патриарх провозглашает себя вселенским, он таким путем отнимает достоинство у своих братьев. И если патриархи одного среди них называют вселенским, таким образом отрицаются от своего собственного достоинства.

Несомненно, если продолжим называть епископа Константинополя титулом «вселенский», мы продолжим мистификацию вокруг его титула и роли, которую в Церкви играет этот епископ, т.е. его властолюбивые намерения.

Из-за всего сказанного, сообщение Константинопольского Патриархата в Всемирном совете церквей заслуживает церковного осуждения, несмотря на тот факт, что оно не адресовано Православной Церкви. Все-таки, это сообщение непосредственно касается Церкви!

По поводу решения проблем, связанных с идеями вышеупомянутого сообщения, надо все соборно обсуждать вместе с всеми Святыми Поместными Церквями.

Вывод

Проанализировав это сообщение Константинопольского Патриархата,  но и другие релевантные документы, мы должны иметь в виду следующие истины:

• Константинопольскому Патриарху нельзя добавлять к своему титулу Патриарха дополнительный титул «вселенский», если он сам таким титулом не называет других патриархов (например – Вселенский Патриарх Сербский Павел). В противном случае, титул Вселенского Патриарха будет только инструментом приобретения незаконных преимуществ для епископа Константинополя и уменьшения реальных преимуществ других патриархов.
• Епископ Константинополя не является первым среди равных в православной иерархии, он никогда не был первым в этом смысле и первым не будет. Он не имеет первенство власти в Вселенской Церкви.
• Епископ Константинополя имеет первенство власти только в рамках иерархии Константинопольского Патриархата.
• Епископ Константинополя не выражает единство Поместных Православных Церквей.
• Единство всех Поместных Православных Церквей выражается через их живое собрание в чести и любви; и осуществляется через взаимное поминовение друг друга со стороны всех первочестных епископов автокефальних соборов, согласно установленному порядку чести.
• Епископ Константинополя сегодня признан Святыми Поместными Церквями как первочестный епископ в православной иерархии, потому что Римский епископ из-за ложного свидетельства истины отделился от Церкви, несмотря на тот факт, что раньше имел первенство чести в каноническом порядке.
• Епископ Константинополя, в качестве первочестного в православном епископстве, прежде всех других свидетельствует истину Церкви в соборе всех свидетельствующих епископов и Святых Поместных Церквей; поэтому и обладает определенными правами чести (первым сидит, первым подписывает документы и другое).
• Сообщение Константинопольского Патриархата в Всемирном совете церквей говорит о том, что каждая Поместная Православная Церковь должна находиться в общении с Константинопольским Патриархом, чтобы вообще считалась православной. Это конечно ложь. Каждая Поместная Православная Церковь должна находиться в общении не только с Константинопольским Патриархатом, но и с всеми другими Поместными Православными Церквями, т.е. в общении с Апостолами, чью веру и должна исповедать. Следовательно, в Символе Веры читаем: «Верую во (…) Апостольскую Церковь». Утверждением, что общение с Константинопольским Патриархом является нужной предпосылкой православности всех, этот Патриарх ставил себя выше Апостолов и Вселенских Соборов и считает себя важнейшим критерием православности. Как будто становился источником истины. Как будто становился непогрешимым папой римским. Если бы это было так, и Символ Веры было бы надо изменить следующим образом: «Верую во Единого, Святого Патриарха Константинополя». Кроме того, что это незаконное возведение Константинопольского Патриарха представляет собой грубое попрание Святых Канонов и святоотеческого устроения Церкви, оно несет в себе еще одну опасность – если бы Константинопольский Патриарх впал в ересь (а это не историческая редкость),[7] тогда бы из-за Константинопольского Патриарха и самое православие становилось ересью. С другой стороны, таким путем, те Поместные Православные Церкви, которые не хотели бы общаться с Константинопольским Патриархом из-за его падения в ересь, могли бы, с точки зрения некоторых, рассматриваться как еретические или раскольнические группы!
• У Епископа Константинополя нет никаких прерогатив в отношении других патриархов.
• У Епископа Константинополя нет права принимать апелляции из других Поместных Православных Церквей, он не имеет юрисдикцию над совокупной диаспорой. Упоминание определенных канонов в качестве легитимных источников этих мнимых прав – это грубое попрание канонов, о чем свидетельствует богатая святоотеческая литература.

Источник: журнал « Свети Кнез Лазар », 1997.

Перевел на русский язык: Марко Пейкович

———————————

[1] Эту статью автор написал задолго до событий, вызванных украинскими раскольниками. Но, имея в виду, что статья критикует намерения мнимых константинопольских теологов, в полной мере сохраняет свою актуальность. Ибо, Константинопольский Патриарх перешел от слов к делу, причем с помощью Синода Элладской Церкви.

[2] [заметка переводчика: Диоцез – городская и административная единица в Римской империи.]

[3] Собор обязательно проводится ежегодно. (Правило 8 Трулльского Собора и Правило 6 Седьмого Вселенского Собора)

[4] На всех уровнях соборности, суть Церкви – это свидетельство апостольского преемства. На уровне (автокефального) собора, это свидетельство сопровождается первенством власти как последствием существования церковно-административных дел, важных для совокупной Поместной (автокефальной) Церкви. Первенство чести выражается порядком свидетельства: первенствует в чести тот, который призван свидетельствовать первым, а это согласно Правилу 9 Антиохийского обычно тот, который имеет первенство власти; за ним следует старший епископ в смысле хиротонии, и так далее. На уровне Вселенской Православной Церкви, ни в малейшей степени не подразумевается первенство власти какого-либо предстоятеля Поместной Православной Церкви, потому что все Поместные автокефальные Церкви удостоены благодати Божией и совсем наделены полномочиями – через их благодать и власть – воцерковлять определенные епископии. Следовательно, соборность Вселенской Церкви – это соборность свидетельствования равноправных и полноправных епископий (собранных в автокефальных Церквах на основе порядка свидетельствования, а не власти). Значит, благодаря свидетельствованию апостольского преемства, Церковь является соборной. Юрисдикция существует только как сопровождающий элемент этого свидетельствования и исключительно на уровне автокефального собора. Отсюда, все патриархи и их автокефальные соборы между собой равноправные и полноправные в отношении власти, среди них нет первого среди равных (первенствующего в власти) и никто среди них не может принимать апелляции из других автокефальных Церквей.

[5]  Никодим Милаш, Словенски апостоли Кирило и Мешодије, стр. 219.

[6]  Никодим Милаш, Словенски апостоли Кирило и Мешодије, стр. 219-220.

[7] Профессор Поснов в своей книге « История христианской Церкви » подсчитывает совокупно 78 епископов Константинополя (от основания Константинополя до падения Рима в ересь в 1054 году), среди которых было 18 архиеретиков, причем, это число увеличивается если будем подсчитывать и еретиков-патриархов как простых сторонников какой-то ереси.